Автор: Атаули (Рахимджан Атаев)
АВТОБИОГРАФИЯ
Или еще одна пирамида духовности
Приложение к циклу "Пирамида духовности", состоящее из пяти эссе: "Трактовка духовного основания", "Духовность и психология", "Анализ духовных состояний", "Духовная ценность" и "Национальный дух"
В мировой литературе и науке накоплен немалый опыт написания автобиографий. Например, мудрые строки древнетюркского поэта-философа XI века Ахмада Яссави, в которых он описывает всю свою жизнь по годам. Или дастан-автобиография "Дни мои" великого узбекского сказителя-бахши ХХ столетия, настоящего потомственного соловья (булбул) устного народного творчества Эргаша Джуманбулбула оглы. Произведения "Автобиография" английского естествоиспытателя Чарльза Дарвина и индийского мыслителя Джавахарлала Неру являются прекрасными образцами искусства превращения обыкновенного жизнеописания в весомое произведение и солидную книгу.
Данная автобиография не стихотворение или дастан, не весомое произведение и солидная книга, не какое-то обвинительное заявление, а всего лишь краткое изложение того, что происходило в жизни и в душе человека. Надеемся, что она создаст у вас представление о творческом пути одного яростного труженика пера…
Рахимджан Атаев (Атаули) является известным писателем, активно работающим в годы независимости Узбекистана в качестве прозаика, публициста-эссеиста, критика-литературоведа и переводчика. Он писатель-билингвист (пишет на узбекском и на русском языке). Переводит с трех языков (с русского, казахского и каракалпакского).
Когда вы едете из Ташкента через Чимкент в древний город Туркестан, перед въздом в этот знаменитый город, вы обязательно проедете через древний кишлак с названмем Икан (это древнетюркское слово означает "Священная кровь", отсюда и название романа великого Айбека!). В Туркестане покоится прах автора всемирно известной книги "Диван мудрости", святого святых Востока, имеющего прозвище "Великий султан просвещенных" Ахмада Яссави. К вашему сведению, в том кишлаке Икан родился один из ярких представителей узбекской поэзии ХХ столетия Миртемир. Вы осмотрите в Туркестане великолепный мавзолей на могиле Ахмеда Яссеви, воздвигнутый Сахибкираном Амиром Темуром. Кстати, почетное прозвище "Сахибкиран" имели в истории человечества только лишь трое: Александр Македонский, Пророк Магомед и Амир Темур. После прочтения молитвы в мовзелее, когда вы просветленным и духовно озаренным двинетесь дальше в сторону Каратау ("Черная гора"), расположенного в сорока километрах от Туркестана и в самом начале пути минуете маленький кишлак Кариз (то есть, "Подземный поток"). Здесь родился яркий представитель современной узбекской детской литературы, крупный переводчик казахской и каракалпакской литературы Насир Фазилов. А посередине сорокакилометрового пути от Туркестана до Каратау есть еще один древний кишлак, который в былые времена назывался Карнаком, а сегодня Атабаем. В этом кишлаке родился писатель, особенно известный своими романами "Сокровища Улугбека" и "Совесть" и давший новый импульс всемирному звучанию узбекской литературы, еще одна гордость Туркестанской литературы ХХ столетия Адил Якубов! И не только он. Как говорится, "бог любит троицу". В этом кишлаке еще родились и писатель Сагдулла Сияев - автор известного исторического романа "Последнее путешествие Яссави", и писатель Суннатулла Анарбаев, который когда-то прославился своим романом "Аксай", многими повестями, рассказами и очерками.
На двадцатикилометровом отрезке от кишлака Кариз до кишлака Атабай есть еще три кишлака, которые ничуть не уступают им по своей древности. В кишлаке Карачик (то есть, "Зеница ока") в 1924 году родилась девчонка Манзура Абдужаббарова. В кишлаке Югнак (там, где восемь столетие тому назад родился еще один древнетюркский поэт Ахмед Югнаки) в 1920 году родился мальчик Эгамберди Атаев. А в кишлаке Чипан (то есть, "Люди цепкие"), расположенном среди этих двух сел, от этих повзрослевших девочки и мальчика 3 апреля 1949 году родился сын, имя которого Рахимджан, фамилия - Атаев, литературный псевдоним - Атаули (один из многочисленных смыслов этого словосочетания - "Сын отца"). Он появился на свет третьим из девяти детей в многодетной узбекской семье: в 1945 году родился его старший брат Хакимджан, в 1947 году - старшая сестра Анвара, в 1955 году - младшая сестра Дилбар, а в 1953-1964 годах - младшие братья Каримджан, Мурад, Максуд, Магруф и Ариф.
Рахимджан Атаев (Атаули) в 1965 году в возрасте 16 лет стал сиротой. Прощание с отцом, который долгие годы работал преподавателем начальных классов и был первым учителем, научившим сына азбуке, совершило своеобразный переворот в душе подростка. До тех пор он принимал участие в математических олимпиадах, проявил особую склонность к музыке и изобразительному искусству, даже в 1964 году вместе с отцом побывал на "смотринах" в художественном училище имени Бенькова в Ташкенте. Однако с того момента он, сам не ожидая этого, стал публиковать свои первые стихотворения в районной газете. Одно из этих стихотворений было названо "Плачущий отец", еще одно - "Мавзолей Яссави". Эти стихотворения, опубликованные в середине 60-х годов прошлого столетия в Туркестанской районной газете, были своеобразным отражением духовных потрясений шестнадцатилетнего сироты, у которого взгляд нацелен на солнце, а ситуация тянет под землю…
Однако интерес к математике не покинул подростка (ведь большинство родственников были преподавателями математики) и этот интерес оказался сильнее других, когда после известного землетрясения 1966 году он приехал на учебу в Ташкент. Рахимджан Атаев сдал документы не на филологический, а на математический факультет ТашГУ (ныне Национальный университет Узбекистана). Живя на частной квартире, на улице Фараби, самым неожиданным образом 10 июля 1966 года принял участие в похоронной процессии знаменитого поэта Гафура Гуляма и там впервые увидел в живых немого Айбека и множества свободно говоривших прозаиков и поэтов на таком близком расстоянии, что можно было дотянуться рукой. Наверняка именно после такого неожиданного "трясения" вернулся в Туркестан, уже не желая ни быть поэтом, ни учиться на вечернем отделении математического факультета. После годичных исканий, колебаний и переосмыслений вновь приехал в Ташкент и в 1967-1973 годах стал учиться на вечернем отделении филологического факультета университета, одновременно работая на стройках Ташкента бетонщиком-арматурщиком. А в 1968-1973 годах в качестве лаборанта Института языка и литературы ближе ознакомился с личностями и научными трудами Хади Зарифа, Музайяны Алавии, Эргаша Рустамова и других ученых-литературоведов. Написал курсовые работы на втором - по узбекскому народному дастану "Равшан", на третьем - по творчеству Бабарахима Машраба, на четвертом - о философских взглядах великого индийского мыслителя Рабиндраната Тагора. Когда первая научная статья его о дастане "Мурадхан" была опубликована в 1971 году в солидном коллективном сборнике ученых-литературоведов под редакцией его наставника Тура Мирзаева, ему было 22 года! Перед окончанием учебы на филологическом факультете университета в 1973 году на кафедре этики и эстетики он успешно защитил дипломную работу на тему "Эстетическая сущность романтизма" на основе пятитомника "Напевы соловья", где собраны лучшие дастаны народного сказителя Эргаша Джуманбулбула оглы. Руководителями этой научной работы были ученый-философ Анвар Абдусаматов и ученый-литературовед Асрар Самад, официальным оппонентом - известный ученый-философ Хайдар Аликулов, одним из ученых, принимавших участие в этом обсуждении в качестве неофициального оппонента, был академик Бахтияр Назаров…
Парень, успешно защитивший дипломную работу по такой сложной теме в возрасте двадцати четыре лет, имевший немало опубликованных научных статей, работавший в таком солидном научном центре, каким является научно-исследовательский институт языка и литературы, во всех отношениях был готовь сдавать минимумы и написать кандидатскую диссертацию. Если бы он думал только о себе и о своей научной работе, максимум за три года мог бы стать кандидатом филологических наук. И первый руководитель Тура Мирзаев был рад, говоря, что "Бог дал тебя вместо моего первого ученика Фархада Рахимова, который вдруг оставил все и вернулся в свой Икан!". Однако, когда Тура Мирзаев был в трудовом отпуске, получив университетский диплом, молодой человек подумал о своей матери, братьях и сестрах в кишлаке, и пока научный руководитель был в отпуске, увольнялся с работы вернулся в Туркестан. Несколько месяцев работал литературным сотрудником и переводчиком в районной газете. Потом на целый год вместе со своими ровесниками-призывниками из Туркестана оказался в полку, далеко от дома вблизи Находки на берегу Японского моря. Наверняка потому, что был "и устно, и письменно свободно шпарившим на русском языке ученым узбеком", его хотели оставить писарем при штабе полка. Однако он по-своему взбунтовался: "Ровно шесть лет - достаточно - был писарем и в институте, и в университете. Направьте меня в такое место, чтобы служба была настоящей службой!" В результате был направлен на дальнюю сопку, где первым номером стартового расчета зенитно-ракетных войск. Заряжал и разряжал ракету с ядерной боеголовкой в пусковую установку. А параллельно вел рукопашные "бои местного значения" со "стариками", которые на самом деле были на пять-шесть лет моложе его! Горечь от банального мордобоя вкладывал, берясь за ручку пусковой установки. Да так заряжал и разряжал, что на четверть сократил уставной норматив, и в качестве образцового номера образцового расчета шаг за шагом прошел испытательные поля от Владивостока до Волгограда! Всего за полгода иногда в поезде, иногда в самолете, иногда в автобусе "намотал" почти сорок тысяч километров!
"Дорогу осилит идущий", говорят русские. "Кто ходит - река, кто сидит - настил" говорят узбеки. Если бы сидел, просидел бы продремал в штабе полка точно так же как в отделе НИИ. Но из настила и из паласа никогда не вышел и не выйдет серьезный писатель! Настоящий писатель выходит из того человека, кто способен подняться до небес, когда хотят унизить. Кто не боится от трудностей. Кто всячески испытал душою и телом, в крови и в костях самые различные состояния. В самых различных ситуациях! Не зря твердит узбекская поговорка "Настоящий целитель тот, кто испытал все на собственной шкуре". А писательи должен стремиться стать целителем человеческих душ!
Да, настоящий писатель должен многое лично пережить, увидеть, узнать, пройти… Однако Р. Атаев, после возвращение с годичной службы каждый день два раза преодолевая десятикилометровое расстояние между Туркестаном и Чипаном, скоро искренне был убежден, что от такого "хождения по мукам" вряд ли получится что-нибудь путное! Хотя в районной газете публикуется то любовное стихотворение, то рассказ, то статья, однако… Как говориться, игра не стоит свеч!
Через несколько месяц, окончательно расставшись с этими скитаниями, счел верным хотя бы временно заняться тем, чем занимался отец: перешел на работу преподавателем узбекского и русского языков в восьмилетнюю школу кишлака Чипан, где в свое время работал отец.
Через год-полтора, когда старший брат Хакимджан женился, а младший брат Каримджан вернулся, окончив Ташкентский политехнический институт, семейное положение позволило ему взяться за то, к чему тянула душа.
В 1975 году вновь вернулся в Ташкент, однако снова устроиться на работу в Институт языка и литературы, который демонстративно покинул пару лет назад, не мог. И к другим, еще более просторным для души широтам не мог дотянуться. Пришлось вновь заниматься тем, чем занимался отец: устроился на работу преподавателем литературы в 200-ой школе Чиланзарского района города Ташкента. Тогда она называлась именем Ленина и была опорной школой Министерства народного образования республики. Поэтому здесь впервые ввели факультативные занятия по эстетике. Однако даже в такой крупной школе не было преподавателя, способного провести в жизнь инициативу министра - ведущего специалиста республики по эстетическим дисциплинам! Состоялась обоюдовыгодная встреча! Пока "варился" в котле крупного учебного центра, где обучаются более двух тысяч детей, он подготовил первую свою брошюру - методическое пособие под названием "Эстетика быта, поведения и труда". После годичного опыта работы в такой базовой школе, держа обеими руками дипломную работу по эстетике и рукопись помянутой брошюры, летом 1976 года оказался лицом к лицу с тогдашним директором НИИ Философии и права, единственным высококвалифицированным специалистом по философии Абу Насра Фараби. Решено было направить его в отдел этики и эстетики, которым заведовала тогда Шайхова. За три дня уволился с работы и с соответствующими документами ринулся на новое место, однако за этот короткый скрок "погода" в институте совершенно изменилась. И обещанное место лаборанта вдруг исчезло неизвестно куда! Что делать? Как говорят, придется идти на грозу! Пошел на прием к министру Саиду Шермухамедову с заявлением, в котором просьба направить его в целевую аспирантуру в Москву или в Ленинград! Министр сказал, что в целевую аспирантуру направить не может, однако может принять на работу методистом по эстетическому воспитанию кабинета воспитательной работы самого министерства, даже может со временем лично руководить его научной работой. Смотрите-ка, опять получилась обоюдополезная встреча! И это не все! Скоро выяснялось, что когда в 30-х годах создавали НИИ педагогических наук, что в прямом подчинении данного министерства, если сокращенно, "Педнауку" или "Педакадемию", сюда перевезли ровно половину библиотечного фонда Казанского университета! Когда освобождался от "писарских" дел в министерстве, регулярно "пропадал" в этой богатейшей библиотеке. В течение трех лет проштудировал все, что написано о человеческих чувствах сотнями философов, физиологов и психологов, начиная с древнейших времен и завершая трудами индийских философов Радхакришнаны и Дешпанде, немецких психофизиологов Фрейда и Шопенгауэра, английского естествоиспытателя Дарвина и русского физиолога Мечникова. Да еще написал собственное научное исследование в 300 страниц под названием "Эстетика чувств". Маленькая часть этого "капитального" труда в 1976 году была опубликована в знаменитом журнале "Гулистан" под личной редакцией знаменитого главного редактора этого журнала Аскада Мухтара в качестве публицистической статьи "Таинственный мир". Еще одна часть стала статьей "Духовное единство" и вышла в газете "Тошкент окшоми" ("Вечерний Ташкент") под редакцией знаменитого писателя Адила Якубова. Эти были первые образцы творческих исканий Р. Атаева в литературном жанре, называемом на современном Западе "эссе", а в средние века на Востоке "бадиа". Вот откуда растет корень "бадиий адабиёт" - художественной литературы!
Когда он упорно и настырно начал переводить сам свой объемистый труд на русский язык, почему-то вдруг в Узбекистане вовсе ликвидировался специализированный научный совет по эстетике! Что было делать? Писарские дела министерства "жмут" со всех сторон. В кармане ветер свищет - не на что своим ходом добраться до Москвы или до прибалтийских и закавказских республик, где продолжают действовать такые спецсоветы!
Нашел выход из положения. В место названия "Эстетика чувств" написал половину строки из одного стихотворения знаменитого поэта Гафура Гуляма ("Небо полно звезд…"), внизу добавил к нему еще второе название ("Беседы о чувствах"), и придавая научному стилю художественный оттенок, превратил научный труд в научно-художественную литературу, то есть, в эссе. Сначала показал его своему земляку Адилу Якубову, работавшему тогда заместителем главного редактора Издательства литературы и искусства имени Гафура Гуляма. Знаменитый писатель выразил свою заботу: "В таких безграничных темах любой без вести пропадет! Жизнь у вас одна. Не лучше ли подумать о своей голове?.."
Рукопись отнес прямо домой одному из преподавателей университета Нарбаю Худайбергенову, "торжественно" отдал, чтобы окончательно решить судьбу сего "эпохального" труда и, заодно, его автора, а сам опять вернулся в Туркестан. Там женился на одной девчонке по имени Дилбар, с которой вместе работал в редакции районной газеты и в которую был влюблен. Вдвоем приехали в Ташкент! Кстати, отец этой девчонки был родом из кишлака "Бабай" (то есть, "Отец отца" - "дедушка"), а мать - родом из кишлака "Савран" (то есть, "Люди терпеливые"). Как говорится в узбекской поговорке, "с двумя головами", т.е. не зная, чего ждать, позвонил домой Нарбаю Худайбергенову и услышал ответ, который воодушевит любого: "Написал рецензию на ваше произведение и собственноручно отдал в издательство! Идите, получайте, посмотрите!"
Пошел, получил, посмотрел! Вот это рецензия! Самая высокая оценка типа "Произведение на уровне научного и художественного открытия!" Неужели такова оценка скупого на похвалу критика Нарбая Худайбергенова? Наверняка все теперь пойдет гладко!..
В течение 1978-1981 годов Р. Атаев самым серьезным образом "подумал о своей голове", о семье, о единственном сыне, которого увидел в тридцатилетнем возрасте, о крыше над его головой, о Родине. К раздумьям добавлял обдуманное… Однако бедняга-рукопись… В течение четырех лет она пролежала без движения вместе с высокой похвалой Нарбая Худайбергенова. Исключительно с целью продвинуть эту рукопись и из-за того, что не мог устроиться на работу в самом издательстве, а также потому, что стал уже мастером официальных писаний, в 1979 году сдал свои документы с намерением устроиться на работу в Госкомиздат (ныне Агентство по печати). Только собирался начинать работу… как покойный Эркин Байсинов (тогда главный редактор) искренно объяснил, что вдруг позвонил Уктам Усманов из ЦК, дескать, некий молодой писатель Мурад Мухаммад Дост едет из Москвы специально с целью устроиться на работу именно сюда! Позднее стало известно, что тот молодой писатель на самом деле целился на более высокие посты, а это место, (Р. Атаев как всегда узнал последным), что заняли Азим Суюн, потом Мухаммад Рахман, потом другие. Однако Р. Атаев по натуре своей достаточно упорный мужик, через четыре года наконец-то добрался до этого места. Добрался, и засучив рукава, начал работу на "восьми фронтах": сначала во всю силу проталкивал одновременно и брошюру в издательстве "Укитувчи" ("Учитель"), и эссе в издательстве имени Гафура Гуляма. Затем проштудировал сотни художественных произведений, издаваемых в десятках издательств, рецензировал их, обобщал и готовил цикл обзоров узбекской литературы на русском языке. Одновременно поступил в заочную аспирантуру и начал вторую по счету научную работу на тему "Типология современной узбекской повести" под руководством Нарбая Худайбергенова. И, наконец, после пяти-шестилетного перерыва один за другим опять начал писать рассказы, короткие эссе, даже повести. Всего за два-три года написал повесть "Ответный мир". (Позднее название этого произведения пришлось изменить на "Круговорот вселенной" по той причине, что отрывки из нового романа "Мир очами мудрецов" Адила Якубова тогда были опубликованы под первоначальным названием "Ответный мир"). Да еще маленькую повесть "Окошко души", рассказы "Милосердие", "Исповедь", "Золотые яблоки", "Старший брат несостоявшегося Пушкина" и другие. Правда, все они были опубликованы позднее, через четыре-пять лет. Ни одно прозаическое произведение Р. Атаева не вышло без такой "выдержки": для скрупулезного анализа требовалось время! Однако и темпы сочинения этих произведений, и темпы написания и публикации, критических статьей были прямо ошарашивающими!.. Только лишь в одном 1982 году помимо вышеперечисленных и неназванных вещей одна за другой написаны и опубликованы первая критическая статья "Цена стиха" почти на целой полосе еженедельника "Узбекистан адабиёти ва санъати" ("Литература и искусство Узбекистана"), первая рецензия "Молодежь на перекрестке" на первую повесть молодого прозаика Гаффара Хатамова "Возвращение" на страницах газеты "Тошкент хакикати" ("Ташкентская правда") и т. д. и т. п. Скорость такая, что Абдулла Улугов, с которым вместе сдавали документы и вступительные экзамены в заочную аспирантуру, от души удивился: "Двенадцать критических статьей за год?.. Зачем вам аспирантура?!"
Зачем-зачем! Из-за того, что такой печальный и довольно смутный результат научной работы по эстетике. Теперь надо вести научную работу хотя бы по литературоведению и скорее стать кандидатом филологических наук! Неужели такой башковитый парень не понимает эту азбучную истину?!
Теперь, двадцать четыре года спустя(!) приходтся признать, что Абдулла Улугов был прав!
25 августа 1983 года по личному приглашению тогдашнего председателя Сарвара Алимджановича Азимова и по личной просьбе его первого заместителя Госкомиздата Рубена Акоповича Сафарова начал работу в качестве литературного консультанта по критике и литературоведению Союза писателей Узбекистана. Через два дня в издательстве имени Гафура Гуляма под председательством ныне покойного Вахида Захидова было очередное заседание совета по критике и литературоведению. Только освободившись от заседания, узнал, что от эссе "Небо полно звезд", вошедшего в темплан лишь в половинном объеме, во вторую корректуру сняли солидную главу под названием "Самое загадочное чувство", нанося значительный экономический ущерб издательству! Кто это сделал? Докопался. Стало ясно, что это поступок нового заместителя главного редактора Уткура Хашимова. С какой целью?.. Смеяться или плакать? Невольно вспомнил четверостишие Абдуллы Арипова:
Не смейся, не смейся, почему смеешься
Над положением того, кто нуждается в помощи?
Зачем ты поднял руку на добро бедного,
Что осталось от воров?
Вот тогда подумалось, что придется "быться" по одну сторону "баррикады" на стороне "эссе"! Во время выбрать предлагал еще бессмертный Ходжа Насреддин.
Корректуру главы отнес в журнал "Шарк юлдузи" ("Звезда Востока") и отдал в руки заведующего отделом публицистики Мурата Хидира. Она опубликована в № 12 от 1983 года с дополнительным названием "Проблемы любви, брака, семьи и развода" почти одновременно с изданием эссе "Небо полно звезд". Статья отмечена годичной премией журнала. В те дни вновь назначенный председатель совета по критике и литературоведению Союза писателей Узбекистана Салахиддин Мамаджанов был так взволнован: "Если бы каждый ученый в течения года мог написать одну такую замечательную статью!.." Р. Атаев, естественно, был очень удивлен: "Почему всего лишь одну-единственную статью в течение целого года?! Ведь эта самая статья была написана семь лет назад в течения одних суток!.."
Главный редактор журнала "Шарк юлдузи" Пирмат Шермухамедов и от своего имени, и от имени Сарвара Азимова, даже от имени Зулфияханум похвалив такую содержательную статью, дал социальный заказ: "Напишите нам точно такую же статью со специальным названием "Брак", братец!" Атаев про себя подумал: "Писать так, писать! Это же пара пустяков!" В течение нескольких дней написал новую объемистую статью под названием "Брак или философия счастья" и сдал в редакцию, однако заместитель главного редактора журнала Худайберди Тухтабаев немного охладил его: всего лишь половина объема этого произведения была опубликована в журнале. Все же это было его первое эссе опубликованное сразу же! Работавший в отделе критики и литературоведения поэт Икрам Атамурад тоже заказал написать "Штрихи к портрету Эркина Агзамова", эти "штрихи" под названием "Пусть исполняются чарующие песни" опубликованы самым молниеносным образом в № 2 за 1984 год, опередив даже статью "Брак или философия счастья".
Ранней весной проходил республиканский семинар молодых писателей. В занятиях секции литературной критики Атаев не только принимал участие, даже в заключительном заседании семинара выступал с сообщением по итогам работы секции в место Салахиддина Мамажанова. 21 марта - в день Навруза Атаев был принят в члены Союза писателей Узбекистана. Во Всесоюзном семинаре-совещании молодых писателей, проведенном в мае в Москве, от Узбекистана принимал участие наряду с Хайриддином Султановым, Шарафом Башбековым, Кутлибеки Рахимбаевой, Хамзой Иманбердиевым в качестве единственного критика. В занятиях по критике под руководством Виталия Озерова, Леонида Тер-Акопяна и Казбека Султанова принимал участие вместе с Каликом Ибраимовым из Киргизии, Шугой Нурпеисовой из Казахстана, Самиром Тагизаде из Азербайджана и другими молодыми критиками. Его статья "Горизонты поиска: проблематика и характер", где проанализированы творческие поиски молодых прозаиков Эркина Агзамова, Тагая Мурада, Мурада Мухаммада Доста, Хайриддина Султанова, Анвара Абиджана и Гаффара Хатамова, была рекомендована для публикации в журнале "Дружба Народов". Кроме того, получив развернутую рецензию замечательного русского ученого, автора уникального эссе "Три влечения" Юрия Рюрикова на свое эссе "Небо полно звезд". Ради этого пришлось самому поспешно переводить на русский язык и направить в Москву рукопись. С такими успехами вернулся в Ташкент. Во второй половине того же года появилась еще пара литературно-критические статьи: "Глубина. Широта. Высота" (о трех измерениях художественной словесности) и "Судьба героя - борьба" (о повестях молодых). Обе опубликованы в еженедельнике "УзАС". Их оценили и включили в коллективные сборники "Литература и эпоха", "Правда - флаг творчества". Наконец, в конце того же 1984 года первая его маленькая повесть "Окошко души" после трехлетней "выдержки" наконец-то появилась в журнале "Ёшлик" ("Молодость"). Эта повесть, где отражены страдания молодого философа, хотя и не Вертера, однако такого же молодого человека по имени Хакимбек, была первым прозаическим произведением Р. Атаева, опубликованным на страницах республиканской печати. Если немного заняться арифметикой, первая научная статья Р. Атаева была опубликована, когда ему было 22 года, первая научно-публицистическая статья - в 27 лет, первая критическая статья - в 33 года, а первое прозаическое произведение - в 35 лет! По этим ступеням Р. Атаев пришел к художественной прозе с серьезной для писателя подготовкой и, естественно, она сказалось на уровне всего, что он написал за последующие двадцать лет.
В начале 1985 года перед ним серъезно встал популярный вопрос "Что делать?" С первой научной работой, слава богу, справился. Хотя бы половину объема удалось выпустить книгой эссе. Теперь опять затянувшиеся вторую научную работу - "Типология современной узбекской повести" следовало либо скорее завершить,либо серьезно заниматься основной и конечной целью - художественной прозой.
Весною того же года, чтобы поставить последнюю точку во второй научной работе, отправился в физиотерапевтическую больницу Ташминводы и в течение двадцати четырех дней написал объемистую повесть под названием "Мелодии сурная". В ней происходившие в ту весну в Союзе писателей события "по горячим следам" были изображены как дела Союза композиторов, а на этом фоне была отражена человеческая судьба молодого композитора и музыковеда Азада Халикова. В произведении дан художественный анализ человеческого чувства свободы. Ознакомившись с рукописью, заместитель главного редактора журнала "Ёшлик" его искренне одобрил.
Точно так же, как "Небо полно звезд…", название повести "Мелодии сурная" тоже имело в истоке творчества великого Гафура Гуляма. Теперь здесь звучала не половина строки, а название одного стихотворения - "Сурнай". Мурад Мансур предлагал опубликовать ее под названием "Азад" по имени главного героя. Оно означает "свободный". Р. Атаев, естественно, на такое логичное предложение согласился. В те дни заведующий отделом прозы вернулся из отпуска и заново отдал рукопись на закрытое рецензирование с целью приостановить ее публикацию. Узнав о таком "ходе конем" Р. Атаев, естественно, взбунтовался. Чтобы его успокоить, новый главный редактор журнала Аман Матчан уже сам отдал рукопись на повторное рецензирование писателю Тахиру Малику. Тахир Малик, наверняка, чтобы смягчить обстановку, вернее, чтобы и волки были сыты, и овцы целы, порекомендовал оставить в повести только события внутри Союза композиторов, полностью исключив из нее семейную драму Азада в связи с потерей и поисками сына Фархада и дочери Марджан. Это, естественно, автора не устраивало. Ведь, духовное состояние, духовный мир, духовные коллизии Азада, который ищет своих детей - это и было мелодией сурная! Рукопись повести хранилась в редпортфеле отдела прозы около трех лет. На четвертый год Тахир Малик проявил щедрость души, сказав: "Опубликуем в таком виде, как хочется автору!" Произведение, наконец-то, увидело свет в № 2 журнала "Ёшлик" за 1989 год!
Что делал Р. Атаев ровно четыре года - с 1985 по 1989? Временно отложив прозу, упорно занялся сначала художественным переводом, а затем критикой и публицистикой. Перевел с каракалпакского языка роман-эссе "Каракалпакнаме" и эссе "Письмо на тот свет, дедушке" знаменитого каракалпакского прозаика Тулепбергена Каипбергенова, с русского языка - уникальное произведение "Шурабад" замечательного иранского писателя Мухаммада Али Джамалзаде, с казахского языка - повесть "Песнь жизни" известного казахского писателя Мухтара Магауина. Три из четырех немедля были опубликованы. Замечательное произведение, оказывается, хотя какое-то время может пролежать незамеченным, никогда не умирает. Повесть "Песнь жизни" только через лет десять по горячему одобрению покойного Азада Шарафиддинова опубликована в журнале "Жахон адабиёти" ("Всемирная литература").
После того, как по собственной доброй воле он отказался от второй кандидатской работы, Атаеву показалось, что перед взором открылись более широкие горизонты. Одна за другой были опубликованы статьи в журнале "Ёшлик" за № 6 от 1986 года "Караван мудростей", с всесторонним эстетическим анализом исторического романа Адила Якубова "Этот старый, старый мир". В том же году в журнале "Гулистан" проблемная статья "Рождение новизны", а в № 6 журнала "Звезда Востока" за 1986 год - статья "Горизонты поиска: проблематика и характер", (её московский журнал "Дружба Народов" отложил на долгий ящик). В 1987 году в коллективном сборнике "Литература искусства" - большая статья "Эпическое отражение и анализ", анализом нового романа Адила Якубова "Белые, белые лебеди". Еще множество статьей и рецензий. Были опубликованы статьи на русском языке: "За все в ответе", "Начни с себя" и др. в газетах "Правда Востока", "Комсомолец Узбекистана, где анализировались творческие поиски детских писателей республики, молодых прозаиков Гаффара Хатамова и Аббаса Саидова. Можно ли считать это потерей времени, растратой творческих сил? Ведь, если бы, скажем, Бахтияр Назаров не был бы на протяжении двадцати лет занят директорством в Институте языка и литературы и объязанностями вице-президента АН, он написал бы пять-шесть таких литературоведческих исследований, как "Мир Гафура Гуляма"! Точно так же, и Р. Атаев не увлекаясь мимолетными делами, писал каждый год по такой повести, как "Мелодии сурная"!..
Но настоящая литературная критика - тоже настоящее искусство, тесно связанное с литературой и с вечностью. Она сама уходит в вечность, основываясь на бессмертных произведениях. Среди бесчисленных литературно-критических статьей и рецензий, написанных в эти годы, можно с надеждою смотреть на будущее двух статьей, в которых по-новому проанализированы два лучших произведения Адила Якубова. Сюда же присоединяются статья "Лучи утренней звезды", опубликованная в № 1 за 1989 год, где дан развернутый эстетический анализ романа Чулпана "Ночь и день" и статья "Луч представления", опубликованная в том же году в еженедельнике "УзАС", где проанализирована его же драма "Яркиной" ("Светлая"). Этих две статьи в свое время особенно хвалили Умарали Норматов и Бегали Касымов, позднее Дилмурад Куранов и Бахадыр Карим. Автор благодарен профессиналам за признание.
Бессмертные произведения великого Чулпана, хотя и не божественный сур (музыкальный инструмент) Исрафиля, но и они имеют духовную силу пробуждать дремучие души многих! Глядя на многочисленные добротные публицистические и литературно-критические статьи, рассказы и эссе, написанные в 1989-1991 годах, невольно удивляешься: "Неужели все это написано одным человеком и обыкновенной шариковой ручкой?!" Чувство могущества пера и притягательности чистого листа бумаги знакоми всякому пишущему от Навои и от Пушкина до заурядного графомана и самого обыкновенного писаря!
Публицистические статьи Атаева "Литература - язык народа" ("Узбекистон овози" - "Голос Узбекистана", 1989, 25 февраля), "Калпачный базар" ("Халк сузи" - "Народное слово", 1990, январь), "Основа основ Языка и Народа или живительная капля на высохший язык" ("Гулистан", 1990), "Сломленные крылья ласточки" ("Ёш ленинчи" - нынешний "Туркистан", 1990), "Где же логика?" ("Мулокот", 1992) можно определить, как серьезную попытку превратить публицистику в настоящую художественную литературу. Написанные в это время или раньше, но, только теперь опубликованные рассказы "Милосердие" ("УзАС", 1989), "Исповедь" ("Ёш ленинчи" - ныне "Туркистан", 1990), "Атаджан" ("Ёшлик", 1991), "Атабаш" ("Гулистан". 1991), Да еще фантастическая повесть "Беседа с Тагором" ("Санъат", 1990). И эссе "Удивление", "Любовь", "Уважение", "Обвинение", "Ненависть", "Призыв", "Выражение". Они из цикла "Семь континентов души и тоже являются добротными примерами малых жанров художественной прозы. И, пожалуй, не поддаются беспощадным нажимам времени. Почти все эти произведения опубликованы под псевдонимом "Атаули". Не "Ата - Отец", не "Оталик - Атаман", не "Ататурк", не "Атабек", не "Атаджан", а всего лишь "Атаули"!..
Когда в возрасте сорок лет он стал "Атаули", избавившись от восьмилетней "засухи" наконец-то получил в руки одну за другой две новых книги. В 1990 году в издательстве Литературы и искусства имени Гафура Гуляма был выпущен роман-эссе "Каракалпакнаме" известного каракалпакского писателя Тулепбергена Каипбергенова в переводе Р. Атаева. Летом 1991 года - накануне исторического дня объявления Узбекистаном своей независимости вышел сборник "Мелодии сурная", куда вошли две повести и цикл эссе "Семь континентов духа" (нынешнее издательство "Янги аср авлоди" - "Поколение нового века", редактор Аббас Саид, рецензенты доктор философских наук Махмуджан Нурматов и писатель Шадман Атабек)
Правда, в издательстве имени Гафура Гуляма была готова еще одна книга. Под одной обложкой вместе со сборником покойного ученого Гуляма Гафурова должен был появиться атаевский сборник литературно-критических статей "Возможности мысли и слова". Уже было выплачен гонорар и книга подписана в свет! Но то ли помешал перевод с каракалпакского языка, то ли книга в соседнем издательстве. А может - "сосед" по книге - истинную причину теперь никто никогда не узнает, но факт остается фактом: тот сборник критики так и не вышел! Таким образом, Атаули работая в течении двадцати трех лет в первую очередь консультантом по критике и литературоведению Союза писателей Узбекистана, написав сотни критических статьей, эссе, обзоров, рецензий, считая критику своим кровным делом, так и не увидел ни одной своей книги по критике! Как говорил наш бессмертный Ходжа Насреддин "Если бог даст, я твой муж!". Если бог даст, новый цикл критических эссе "Пирамида духовности", выйдет хотя бы крошечной брошюркой.
В начале 1990 года, когда началась подготовка к очередному съезду Союза писателей Узбекистана, тогдашний председатель творческого союза Адил Якубов увез Р. Атаева вместе с известным детским поэтом и переводчиком, тогдашним ответственным секретарем союза Миразизом Агзамом в Дом творчества в поселке Дурмень. Вдвоем с Миразизом Агзамом они течение месяца подготовили книжку под названием "Узбекская литература 1986-1990 годов". Она была издана в количестве тысячи экземплярах и роздана всем участникам съезда. Примерно треть объема данной книжки - хорошое изложение личные взгляды Р. Атаева на узбекскую прозу, публицистику, драматургию и литературную критику. Здесь же его "Грубое сборище", написанное как порфраз произведения великого Алишера Навои "Нежное сборище". Хотя отпечатана книжка ротапринтным способом на дешевой бумаге, в ней - порывы души Атаули! Остается надеяться, что за истекшие семнадцать лет она сильно как сам автор не пожелтела окончательно, и сейчас будет читаться с пониманием и интересом.
Что еще осталось из того, что здесь можно сказать и нельзя не сказать?.. Единственно ответ на вопрос: "Какое чудо показал этот труженик пера Атаули как прозаик, критик, публицист и переводчик в течении пятнадцать лет после 1991 год, ну-ка?!"
Атаули довольно долго подготовился, в 1989 году начал и в 1993 году, наконец-то завершил свое солидное произведение "Тайна тайн ("Туркестанский эпос")" из трех частей и в объеме пятьсот страниц! Обычно у каждого писателя бывает произведение, которое он сам считает основным. В этом основном произведения - основном для Атаули, этой своеобразной вершиной его творческого порыва - освещены человеческие судьбы "трех богатырей" - рядового дехканина Сабира, дынщика, мастера на все руки Кадыра всемогущего, и интеллигента, ученого-языковеда Кенжа - Батыра (Батыра Закирова). Их отношение к государственной независимости Республики Узбекистан, и к воплошению государственности - родному языку. Часть данного произведения в объеме 150 страниц ("Повесть Кадыра всемогущего") опубликована в журнале "Шарк юлдузи" - "Звезда Востока" за № 12 от 1994 года. И эта одна-единственная часть в 1995 году была отмечена премией Алп Джамал (Её учредил Союз писателей Узбекистана совместно с корпорацией "Алп Джамал"). Еще одна часть в объеме 100 страниц ("Повесть Сабира дынщика") опубликована в №№ 3-4 журнала "Ёшлик" за 1995 год. Отдельные отрывки основной части ("Повести Кенжа - Батира" в объеме 250 страниц) опубликованы в "Узбекистон овози", "Мулокот", "Тошкент окшоми", "Ёш куч", "Тонг юлдузи" - почти во всех ведущих газетах-журналах! Рукопись произведения в полном объеме вот уже тринадцать лет ждет очереди в издательстве имени Гафура Гуляма. В течение этих тринадцати лет в издательство пришли и ушли пять директоров. Уже выпущены почти все произведения, отмеченные премией Алп Джамал за исключением только "Туркестанский эпос" Атаули! Сколько воды утекло, сколько деревьев иссохло! Человечество собирается добраться не только до Луны, даже до Марса, Венеры и других планет! В десятках издательств выходят тысячи томов сотен произведений и авторов! Однако в этот просторный мир до сих пор никак не может вместиться книга под названием "Тайна тайн (Туркестанский эпос)"… Неужели врет узбекская пословица, когда говорит: "Мир широк тому, у кого широкая душа"?!"
Десять лет назад Атаули успокаивал себя, говоря: "Ну что поделаешь, такой объем, такие времена, видимо, слишком широко размахнулся, ничего, со временем наверняка будет выход из положения…" С надеждой "А вдруг вместиться!", проанализировал корневой смысл сорок древнетюркских слов и выражений и написал цикл крошечных статей с общим названием "Слово о слове". И эти сорок крошечных статей одна за другой вышли в газетах и журналах. Написал новый прозаический дастан в объеме 250 страниц под названием "Ходжа Насреддин не умирает" по одноименному рассказу великого Гафура Гуляма и его завершил в 1997 году. Между этими двумя делами написал критическое исследование "Светоч просвещения и духовности" в объеме 50 страниц, по-своему и детально анализируя романы "Сокровища Улугбека" и "Совесть" Адила Якубова. Об этих двух шедеврах, кажется, почти не осталось ничего не сказанного. А если кто-то хочет высказаться еще, пусть держит свой голос в запасе, незачем создавать разноголосицу!
А куда можно полностью уместить новый дастан "Посол" ("Ходжа Насреддин не умирает")? В нем легко и увлеченно описаны довольно поучительные приключения Ходжи Насреддина современности - ученого-этнографа Насреддина Латифиддиновича Ходжаназарова. Выдающийся каракалпакский писатель Тулепберген Каипбергенов, написав "одобрительное слово" в трех абзацах на это произведение, оказал огромную помощь, чтобы половина объема разместилась в 1998 году в журнал "Ёшлик". Такое доброжелательство не забудется до конца света! В 1998 году полагая, что уж это-то точно уместится куда угодно, написал наверняка самый короткий дастан в мире "Народ - друг Фараби" - всего лишь пятьдесят страниц. Написать что-то стоящее об этом великом философе было его тридцатилетней и самой заветной мечтой. У каждого есть свой кумир, на которого можно опереться и которого должно уважать. Кто годится в кумиры писателю-философу, если не Абу Наср Фараби? "Бедному плов тоже еда", сказал "простодушный" Ходжа Насреддин!
В произведении было рассказано пережитое великим мыслителем на одной из улиц древнего Ташкента в течение дня и его задушевная беседа с основателем династии караханидов Буграханом, когда он в возрасте пророка Магомеда - в шестьдесят три со своим любимым учеником Саидом Али и единственным сыном Насреддином собирался навестить родные края… Здесь пригодилось находки и мысли, которые не уместились в дастан "Народный посол", где художественно воспроизведен самый прекрасный символ народного характера всех туркестанцев. Написал еще и цикл маленьких статей под общим названием "Народный характер" и их стал одну за другой публиковать. Основная арифметика и конечная цель, разумеется, понятна. Если уж "Тайна тайн (Туркестанский эпос)" оказалась разбросана по кускам, то хотя бы этот новый Ходжа Насреддин вышел бы книжкой в десять печатных листов! С таким намерением довести до победного конца начатое дело, подготовил критический трактат в пятьдесят страниц "Народный характер в прозе Эркина Агзамова" под рубрикой "Ровесники о ровесниках". Объединив крошечные статьи обоих циклов с этим трактатом, подготовил рукопись еще одной книги под названием "Сокровенные слова". Где найти "богатыря", способного издать эту книгу теперь?
Правда, В 1997 году - через шесть лет, наконец-то получил еще одну книгу. Роман-эссе Т. Каипбергенова "Каракалпакнаме" был переиздан в ИПАК "Шарк". Качество этой книги было на зависть отличным! Однако перевод, хоть и тысячу раз переиздается, все равно остается переводом, то есть, чужим достоянием! В 1998-1999 годах в журнале "Жахон адабиёти" ("Всемирная литература") появилась еще пара произведений из числа переводов (с казахского языка). Вначале, как уже было сказано, вышла повесть "Песнь жизни" Мухтара Магауина, пролежавшая почти десять лет. Потом по заказу журнала экстренным образом была переведена и опубликована повесть "Байгаторы" Абиша Кекилбаева. Конечно, это замечательные произведения ведущих казахских прозаиков - наших современников… Однако автор этих произведений не Р. Атаев! Он только… "ретранслятор".
Где и как можно издать целиком в виде одной книги свои произведения "Народный посол" и "Народ - друг Фараби"? Ища ходы-выходы, в начале 1999 года проанализировав все восемь романов, выпущенных в течение предидущего года, написал обзор под названием "Дыхание прошедших дней". Там, в частности, задан вопрос "Почему за семь лет государственной независимости Узбекистана не появилось ни одного романа на современную тематику?"
Этот вопрос Р. Атаев уже ставил перед общим собранием писаталей. Теперь - на страницах печати. Навреняка именно это сыграло свою роль: "Народный посол (Ходжа Насреддин не умирает)" наконец-то без сокращений вышел отдельной книгой. Держа в руках сигнальный экземпляр книги, тогдашний главный редактор ИПАК "Шарк" Бабур Алимов пенял Атаули: "Ну почему же вы художнику не сказали, чтобы он написал ваше имя и фамилию большими буквами, почему шрифт такой мелкий?.." Атаули волновало другое: "Благодаря Ходже Насреддину и Каипбергенову, слава богу, эта книга вышла в таком виде, спасибо вам!"
Успокоившись насчет Афанди, получил в руки лично от первого учителя Тура Мирзаева в качестве бесценного подарка прекрасную книгу - эпос "Алпамыш", отметивший свое тысячелетие. Такая книга!.. Можно сказать, впервые после известного предисловие Хамида Алимджана к первому изданию этого шедевра, сделал его всесторонний эстетический анализ, написав эссе "Бессмертный дух народа" в объеме 90 страниц. Эссе разделил на пять-шесть частей и сам прочитал по республиканскому радио. Однако напечатать и это произведение не удалось. Отложив эссе в дальний ящик, вновь вернулся к Фараби: как вывести в белый свет этот коротенький дастан "Народ - друг Фараби"? Ища поддержки, исповедался своему близкому приятелю, Каипбергенову. Большой писатель прочитал, поздравил и проявил щедрость, свойственную его натуре: "Давай, брат мой, и на это произведение твое напишу сопроводительное, ведь словосочетания "карахани" и "каракалпак" из одного корня!" Атаули опять охватило волнение: "Давая сопроводительное на "Народный посол" вы совершили такое благое дело, чего ни один узбек не сделал, брат мой! И то доброе дело, и эти искренние слова ваши не забуду до конца дней! Теперь надеюсь, найдется хотя бы и один узбекский писатель, признающий достоинство Абу Насра Фараби!.." "Тогда ты не мелочись да проси сопроводительное слово на это свое произведение прямо у Абдуллы Арипова! Не стесняйся, будь мужественным!"
Атаули проявил смелость, а Абдулла Арипов - щедрость и "Народ - друг Фараби" опубликован в № 2 журнала "Шарк юлдузи" за 2000 год! Без сокращений, не частями, а целиком! Это было двойным праздником для Атаули. Во-первых, "Народ - друг Фараби" - единственное художественное произведение про Абу Насра Фараби за всю тысячу лет истории узбекской литературы! Во-вторых, предисловие Абдулла Арипова к этому произведению - единственное Слово на узбекском языке, высказанное отдельно про творчество Атаули!..
Однако радость Атаули была недолгой. Хотя крупный писатель Пиримкул Кадыров, держа в руках "Народного посла" Атаули громко сказал на большом собрании Республиканского агентства по печати "Новое произведение на современную тематику, чего требует от нас президент, всё-таки есть - вот оно!" Однако книгу обошли молчанием и коллеги-писатели, и коллеги-ученые.
Правда, относительно журнальной публикаций произведения "Народ - друг Фараби" в том же 2000 году на страницах еженедельника "УзАС" появилась статья профессора Санджара Садыка, "Дастан или предвидение?" близкая к фельетону. Она-то вышла сразу и вполне свободно! Даже в названии этой статьи отсутствовала какая-либо логика! Было бы более-менее логичным, если вопрос поставлен как "Дастан или рассказ?" или "Правда или ложь?" А сама статья была похожа на заказную акцию и имитирование удивление типа: "Странно, что дастан пишется в прозе?.." Уважая мнение оппонента, сначала написал опровергающую статью под названием "Эпос Востока", попытавшись объяснить, что такой дастан и какие имеются его виды. Но ни один журнал или газета не хотел ввязываться в полемику. И то верно: нужно ли доказывать азбучную истину о том, что существует дастан и в прозе, тем более, доктору филологических наук, профессору? Вообще, "как доказать ученому конца света" по выражению Ахмада Яссави, если он зная истыну, твердит наоборот? Единственный выход - просить у Бога совести для них?.. Не мог удержать себя, чтоб не задать Абдулле Арипову один-единственный вопрос: "Пусть не уважают автора или Фараби, которого нет на свете уже тысячу лет, но хотя бы уважали Ваше слово. Как это понять?" Гениальный поэт в ответ на отчаянный вопрос стиснув зубы сделал такое выражение лица, содержание которого, пожалуй, не может передать ни один язык мира и ни одно перо… Во всяком случае, в этом выражении лица чувствовалось бессловное утешение, успокоение и призыв к выдержке. Мудрец дал понять: "Ничего, бывает и хуже, но все пройдет!.."
Атаули принял совет как труженик. Сначала написал исторический рассказ "Предел Александра" как своеобразный отклик на дастан "Стена Александра" великого Алишера Навои. Эти пять страниц опубликовали через год - в конце 2001 года в газете "Ёзувчи" ("Писатель"). Из подтекста произведения тем, кто мало-мальски соображает, высвечивалось: "Не перешагни предела, братец мой, даже если ты - сам Александр Македонский!"
В течение года очень быстро к концу 2001 года завершил очередной прозаический дастан "Веление времени". Произведение опубликовано на страницах журнала "Шарк юлдузи" через пару лет - в 2003 году (Самыми мелкими шрифтами в истории печати Узбекистана!) В течение этих двух лет и вообще, за последние пять, естественно, Атаули написал еще немало. Например, рассказы "Отчет", "Естествоиспытатель", "Путешествие", пять эссе из цикла "Пирамида духовности"… В настоящее время завершает новый, пятый по счету прозаический дастан про жизнь и деятельность современника, ученого-психолога, о котором можно сказать: "Вот он узбекский Фрейд!"…
Три года назад Атаули к своим новым произведениям "Веление времени" и "Народ - друг Фараби" добавил самые лучшие рассказы и эссе, написанные в разные годы, и подготовил рукопись приличной книги. И сдал ее в ИПАК "Шарк". Однако в течение трех лет не удалось найти спонсора, готового оплатить выпуск этой книги.
Говорят, Миртемир прочитав свое стихотворение "Мама дорогая" (а это один из самых прекрасных образцов узбекской поэзии ХХ столетия) в большом собрании Союза писателей в присутствии всех знаменитых поэтов, перед своим шестидесятилетием, со свойственной ему скромностью спрашивал: "Скажите, можно ли опубликовать это стихотворение?.." Атаули, конечно, не подделывается под Миртемира. Но в качестве творческого работника Союза писателей Узбекистана, пашущего вот уже двадцать три года - почти в два раза дольше, чем Миртемир и завершающего свой пятый дастан под названием "Совесть", готовь спросить: "Можеть ли настоящий труженик пера вот уже сорок лет, добросовестно работающий в четырех-пяти направлениях литературы накануне своего шестидесятилетия рассчитывать взять в свои руки и увидеть своими глазами, не полное собрание сочинений или не избранные произведения в нескольких томах, как другие, а всего лишь одну-единственную качественную книгу?"
ИСПОВЕДЬ В КОНЦЕ ИСПОВЕДИ: Данная автобиография является завершающей статьей цикла "Пирамида духовности". Первые три статьи из этого цикла опубликованы в еженедельниках "УзАС" и "Мохият" ("Сущность") и в журнале "Ёшлик". Еще две публикуютя в журналах "Гулистан" ("Страна цветов") и "Мулокот" ("Соприкосновение").
У народа есть пословица: "Для себя умри, сирота". Это самая горькая в мире пословица! Как убедительно доказывает шедевр литературы - "Озорник" Гафура Гуляма, на самом деле сирота для себя не умирает, а наоборот, горит желанием выжить, изо всех сил борется за существование. Одним из способов такой борьбы, как известно, является самообслуживание.
В современной литературе разновидности самообслуживания все более размножаются… Предлагаю лишь одну из них Вашему вниманию, записавший автобиографию писателя Атаули на белый листок бумаги переводчик, публицист и критик
…
ПРИМЕЧАНИЕ К РУССКОМУ ТЕКСТУ: Чукча вместо подписи ставил три знака "плюс". Его спросили: что это означает? А он отвечает: "Это моя имя, фамилия и ученая степень!"… Признаюсь, в отличие от чукчи я не имею ученой степени. А если кто задается вопросом: "Что означает три точки в конце текста?", отвечаю: "Это переводческое дело, публицистика и критика - на каких довольно крепких точках опоры основывается прозаик Атаули!"
А если вы спросите: "Что произошло конкретно за год после написания этой автобиографии?", с удовольствием отвечу: "Самое большое событие после написания и издания этой автобиографии в книжке под названием "Пирамида духовности", разумеется - выход в свет моей лучшей во всех отношениях книги, уже несколько раз упомянутой: "Веление времени". Правда, туда не удалось втиснуть самые лучшие эссе, там всего лишь два прозаических дастана и четырнадцать рассказов. Однако сама книга, ее оформление, бумага, переплет - выше всяких похвал! Видимо, нашел все-таки совесть! Видно и вправду "Мир широк тому, в ком душа широка". Действительно, находит тот, кто чистосердечно ищет! Есть намерение самому перевести на русский язык все содержимое этой замечательной книги, если здоровье позволит.
Что еще остается невысказанным? Помимо произведений, написанных мною на русском языке и названных в этой автобиографии, есть еще кое-что. В последние год-два вновь активно работаю на русском или перевожу на русский язык. Например, в республиканской газете "Народное слово" в 2006 году опубликованы мои статьи "Основоположник национальной романистики" в связи с годовщиной нашего великого учителя Абдуллы Кадыри и "Возвышение духа" в связи с выходом в свет моей книги на родном языке "Пирамида духовности". Что касается перевода, одним из примеров такой деятельности служит данная автобиография.
Желаю Вам всех земных и небесных благ, настоящий строитель данной пирамиды Атаули
3 апреля 2007 года
